Филипп Киркоров, словно оперный герой в финальном монологе, развернул перед журналистами полотно своих мыслей о «модной охоте» на его персону. В Кремле, где хрустальные люстры обычно отражают лишь дипломатические улыбки, артист устроил мини-спектакль с метафорами о «сбитых летчицах», которые, по его словам, «ныряют в его славу, как мотыльки в пламя».
«Есть ноль — это они, — рассуждал Киркоров, поправляя манжету с бриллиантовой запонкой. — А есть единица — это я. Сложите — получится десять!». Его голос звенел, как шампанское в бокале на премии «Золотой граммофон». По версии артиста, критики используют его имя как трамплин: «Без моего упоминания их тексты — как фейерверк без огня — одни черные палочки».
Затянув паузу, будто перед кульминационным припевом, певец признался: «Я теперь как старый дуб — меня ветром не качнешь». Он говорил о прощении, но в его интонациях слышалось бряцание рыцарских доспехов: «У меня есть часовня. Туда я приношу все эти… истории. Как букеты из крапивы».
Завершая импровизированную пресс-конференцию, артист сделал реверанс в сторону вечности: «Все, что происходит — не случайно. Даже их злые твиты». Журналисты зааплодировали — то ли выступлению, то ли тому, как ловко он превратил обычный рабочий визит в Кремль в сольный концерт риторики.
